Неточные совпадения
Он был сыном уфимского скотопромышленника, учился в гимназии, при переходе в седьмой класс был арестован, сидел несколько месяцев в тюрьме,
отец его в это время
помер, Кумов прожил некоторое время в Уфе под надзором полиции, затем, вытесненный из дома мачехой, пошел бродить по России, побывал на Урале, на Кавказе, жил у духоборов, хотел переселиться с ними в Канаду, но на острове Крите заболел, и его возвратили в Одессу. С юга пешком добрался до Москвы и здесь осел, решив...
В пять минут Клим узнал, что Марина училась целый год на акушерских курсах, а теперь учится петь, что ее
отец, ботаник, был командирован на Канарские острова и там
помер и что есть очень смешная оперетка «Тайны Канарских островов», но, к сожалению, ее не ставят.
— Дьякон — Ипатьевский — Сердюков? Сын есть у него?
Помер? Ага. А
отец — тоже… интересуется? Редкий случай. Значит, вы все с народниками путаетесь?
Софья Андреева (эта восемнадцатилетняя дворовая, то есть мать моя) была круглою сиротою уже несколько лет; покойный же
отец ее, чрезвычайно уважавший Макара Долгорукого и ему чем-то обязанный, тоже дворовый, шесть лет перед тем,
помирая, на одре смерти, говорят даже, за четверть часа до последнего издыхания, так что за нужду можно бы было принять и за бред, если бы он и без того не был неправоспособен, как крепостной, подозвав Макара Долгорукого, при всей дворне и при присутствовавшем священнике, завещал ему вслух и настоятельно, указывая на дочь: «Взрасти и возьми за себя».
Наконец
отец ее
помер, и она тем самым стала всем богомольным лицам в городе еще милее, как сирота.
— А наконец 17… года сентября 6-го дня
отец его волею божиею
помер, а между тем он проситель генерал-аншеф Троекуров с 17… года почти с малолетства находился в военной службе и по большой части был в походах за границами, почему он и не мог иметь сведения, как о смерти
отца его, равно и об оставшемся после его имении.
— Матушка прошлой весной
померла, а
отец еще до нее
помер. Матушкину деревню за долги продали, а после
отца только ружье осталось. Ни кола у меня, ни двора. Вот и надумал я: пойду к родным, да и на людей посмотреть захотелось. И матушка, умирая, говорила: «Ступай, Федос, в Малиновец, к брату Василию Порфирьичу — он тебя не оставит».
— Ты это что придумал-то? Ведь я одна дочь у
отца, и все мне достанется. Зачем грешить прежде времени? Папаша уж старичок и, того гляди,
помрет. Одним словом, пустяки.
— А вот
помру, так все поправитесь, — ядовито ответил Михей Зотыч, тряхнув головой. — Умнее
отца будете жить. А сейчас-то надо бы тебя, милый сынок, отправить в волость, да всыпать горячих штук полтораста, да прохладить потом в холодной недельки с две. Эй, Вахрушка!
А так как ты совсем необразованный человек, то и стал бы деньги копить и сел бы, как
отец, в этом доме с своими скопцами; пожалуй бы, и сам в их веру под конец перешел, и уж так бы „ты свои деньги полюбил, что и не два миллиона, а, пожалуй бы, и десять скопил, да на мешках своих с голоду бы и
помер, потому у тебя во всем страсть, всё ты до страсти доводишь“.
Между прочим, она успела рассказать, что
отец ее сегодня, еще чем свет, побежал к «покойнику», как называл он генерала, узнать, не
помер ли он за ночь, и что слышно, говорят, наверно, скоро
помрет.
— Да ты слушай, умная голова, когда говорят… Ты не для того
отец, чтобы проклинать свою кровь. Сам виноват, что раньше замуж не выдавал. Вот Марью-то заморил в девках по своей гордости. Верно тебе говорю. Ты меня послушай, ежели своего ума не хватило. Проклясть-то не мудрено, а ведь ты
помрешь, а Феня останется. Ей-то еще жить да жить… Сам, говорю, виноват!.. Ну, что молчишь?..
Потом она стала сама мне рассказывать про себя: как ее
отец и мать жили в бедности, в нужде, и оба
померли; как ее взял было к себе в Багрово покойный мой и ее родной дедушка Степан Михайлович, как приехала Прасковья Ивановна и увезла ее к себе в Чурасово и как живет она у ней вместо приемыша уже шестнадцать лет.
— Нет, я на этот счет с оглядкой живу. Ласкать ласкаю, а баловать — боже храни! Не видевши-то денег, она все лишний раз к
отцу с матерью забежит, а дай ей деньги в руки — только ты ее и видел. Э, эх! все мы, сударь, люди, все человеки! все денежку любим! Вот
помирать стану — всем распределю, ничего с собой не унесу. Да ты что об семье-то заговорил? или сам обзавестись хочешь?
— А такие права, что мы сапожники старинные, извечные. И
отцы, и деды наши исстари землю покинули, и никакого у них, кроме сапога, занятия не было. Стало быть, с голоду нам теперича, по-твоему,
помирать?
Матушка у меня вскоре
померла, а
отец не то чтобы мне помочь, а еще у меня норовит, бывало, денег выманить.
Отец его был честный старый еврей, ремеслом лудильщик, и буквально
помирал с голоду, потому что лудильщиков в городе расплодилось множество, а лудить было нечего.
— Видите, братцы мои, как она по ряду всю нашу дюжину обирать зачала, — говорил он, — вот уже и Николай Афанасьевич
помер: теперь скоро и наша с
отцом Захарией придет очередь.
Слышал от
отца Виталия, что барыню Воеводину в Воргород повезли, заболела насмерть турецкой болезнью, называется — Баязетова. От болезни этой глаза лопаются и
помирает человек, ничем она неизлечима.
Отец Виталий сказал — вот она, женская жадность, к чему ведёт».
На бегу люди догадывались о причине набата: одни говорили, что ограблена церковь, кто-то крикнул, что
отец Виталий
помер в одночасье, а старик Чапаков, отставной унтер, рассказывал, что Наполеонов внук снова собрал дванадесять язык, перешёл границы и Петербург окружает. Было страшно слушать эти крики людей, невидимых в густом месиве снега, и все слова звучали правдоподобно.
— И было ему тридцать шесть годов о ту пору, как
отец послал его в Питер с партией сала, и надумал он
отца обойти, прибыл в Питер-то да депеш
отцу и пошли: тятенька-де, цены на сало нет никакой! Получил старый-то Аржанов депеш, взял медный таз, вышел в прихожую горницу, встал на колени да, наклоня голову-то над тазом, — чирк себя ножиком по горлу, тут и
помер.
— Хошь с
отцом твоим! — хвастливо отвечает Мишка и задорно кричит: — Эй, наши, скажите там родителю, что
помирал я, так кланялся ему…
Спился
отец Виталий, дошёл до белой горячки и
помер.
— Батюшка, — проговорил Аким прерывающимся голосом, — чую… ох… чую, смерть моя близко!.. Не дайте…
отцы…
помереть без покаяния!..
—
Отцы вы мои! Отсохни у меня руки, пущай умру без покаяния, коли не он погубил парня-то! — отчаянно перебила старушка. — Спросите,
отцы родные, всяк знает его, какой он злодей такой! Покойник мой со двора согнал его, к порогу не велел подступаться — знамо, за недобрые дела!.. Как
помер, он, разбойник, того и ждал — опять к нам в дом вступил.
— Во имя
отца и сына и святаго духа… Учись, — сказал он. — Трудись, брат… Ежели
помру, поминай. Вот прими и от меня гривенничек…
— Ведь он мужик еще молодой. От меня уж какой работы ждать: нынче жива, а завтра
помру. Kàк ему без жены быть? Ведь он тебе не мужик будет. Обдумай ты нас как-нибудь,
отец ты наш.
— Эта встреча плохо отозвалась на судьбе Лукино, — его
отец и дядя были должниками Грассо. Бедняга Лукино похудел, сжал зубы, и глаза у него не те, что нравились девушкам. «Эх, — сказал он мне однажды, — плохо сделали мы с тобой. Слова ничего не стоят, когда говоришь их волку!» Я подумал: «Лукино может убить». Было жалко парня и его добрую семью. А я — одинокий, бедный человек. Тогда только что
померла моя мать.
— Как пропал глаз? О, это было давно, еще мальчишкой был я тогда, но уже помогал
отцу. Он перебивал землю на винограднике, у нас трудная земля, просит большого ухода: много камня. Камень отскочил из-под кирки
отца и ударил меня в глаз; я не помню боли, но за обедом глаз выпал у меня — это было страшно, синьоры!.. Его вставили на место и приложили теплого хлеба, но глаз
помер!
Старуха
помрет со кручины,
Не жить и
отцу твоему,
Береза в лесу без вершины —
Хозяйка без мужа в дому.
Потапыч. Она, сударь, мне сродственница доводится, племянница. Ее
отец еще покойным барином был на волю отпущен; он в Москве при кондитерской должности находился. Как мать у нее
померла, ее барыня и взяли на воспитание и оченно любят. А потом у ней и
отец теперича
помер, значит сирота теперича выходит. Девушка хорошая.
Отец у меня скоро
помер, остался я в дому полным хозяином, все у нас есть с Аннушкой, все спорится: живем да радуемся.
Васса. Такое уж ваше… счастье. А
помирали оттого, что родились слабые, а слабые родились потому, что
отец пил много и бил меня часто. Дядя Прохор знает это.
«Чай он, мой голубчик, — продолжала солдатка, — там либо с голоду
помер, либо вышел да попался в руки душегубам… а ты, нечесанная голова, и не подумал об этом!.. да знаешь ли, что за это тебя черти на том свете живого зажарят… вот родила я какого негодяя, на свою голову… уж кабы знала, не видать бы твоему
отцу от меня ни к…..а!» — и снова тяжкие кулаки ее застучали о спину и зубы несчастного, который, прижавшись к печи, закрывал голову руками и только по временам испускал стоны почти нечеловеческие.
— Не понимаю твоей привычки портить хорошее настроение! Ведь ты знаешь: я не могу жениться, пока
отец не
помер…
— Вот, — сказал
отец, шагая по конторе, — вот и бабушка
померла.
— Не знаю, голубчик… Я человек сырой, обрюзг, советовать уже не могу… Да… А сказал я вам тогда потому, что люблю вас, и жену вашу люблю, и
отца любил… Да. Я скоро
помру и какая мне надобность таиться от вас или врать? Так и говорю: люблю вас крепко, но не уважаю. Да, не уважаю.
— Ей-богу! Даже
отец Василий сказал: «Посмотрите, эскулап-то наш… каково? А?» Я, брат, даже удивился на тебя, так ты и сыплешь, так и сыплешь разговором. А она так и
помирает со смеху. И потом я видел, брат, как ты ей шептал на ухо, когда вы шли от ужина. Я видел!
— Всё это, конечно, действует в жизни — и бедность есть и смерть, а людей, однако, не одолевает! И дедушка мой голодал, и
отец голодал, а и сам я не больно сытно живу. И они —
померли, и я
помру — верно!
В то время
отец и мать его уже давно
померли, сестра, продав хижину и землю, куда-то уехала.
— А к тому и говорю, что племянник-то ваш, я вижу, сытенький мальчик, и притом с
отцом, с матерью. Поставят его на дорогу, научат, и пойдет он себе жить благородно, по-божьему. А вот Мишка, с которым вы сейчас шли, с малых лет все по тюрьмам да на поселении. Так же и я вот: с самых с тех пор, как пошел за
отцом да как мать
померла, я, может, и человека хорошего не видал и слова хорошего не слыхал. Откуда мне было в понятие войти? Верно ли я говорю?
—
Отец твой ведь
помер в Сибири?.. Ну а мать-то жива?
Отец у меня уже
помер, товарища не было, пошел один.
Никита (отталкивает жену, поворачивается к Акулине). Акулина, к тебе речь теперь. Слушайте, мир православный! Окаянный я. Акулина! виноват я перед тобой. Твой
отец не своею смертью
помер. Ядом отравили его.
Пришел он домой —
отец старик
помер; сынишка был по четвертому году — тоже
помер, горлом болел; остался Семен с женой сам-друг.
«Всё — как следует, как всегда было, а
отец —
помирает…»
«Рано
помер отец-то; всё-таки недовольно окреп я!»
— Побежит теперь и всем скажет о жестоком твоём сердце —
отец у тебя
помирает, а ты — ешь!
—
Отец —
помирает, а сынок — почивает!
— Будилова надо известить, что
помер отец-то! Вот те и долговечны мельники! Ошибся барин. Как бы и мне не ошибиться в чём.